Бизнес-стратегия на службе добрых дел

Сейчас все больше людей понимают, что благотворительность – это путь к более осмысленной жизни, где, помогая другому, мы сами улучшаем мир, в котором живем. Взять на себя ответственность за окружающую реальность и не бояться действовать – звучит как предпринимательский девиз, верно? Как же соединить в одной плоскости ориентированный на прибыль разум бизнесмена и отзывчивое сердце благотворителя? Об этом мы и поговорили с Ильей Зибаревым.

Илья Зибарев – управленец, CEО и член советов директоров/консультативных советов в ряде российских и международных компаний в финансово-банковской индустрии, IT и медиа. Имеет успешный опыт запуска, выведения из кризиса и стратегической трансформации бизнеса. Последние 15 лет работал напрямую с акционерами и советами директоров крупных частных конгломератов, включая «Альфа Групп», PPFGroup, «ТМК» и «Русский Стандарт». Участвовал в разработке стратегий развития совместно с ведущими консалтинговыми компаниями (Boston Consulting Group, PwC), представлял интересы акционера в крупном региональном банке (ПАО «СКБ Банк»), входил в экспертный совет «Дом.РФ» (ранее «АИЖК»), а также взаимодействовал с крупными инвесторами и международными институтами развития (J.P.Morgan, IFC, EBRD).
Вкупе с управленческой деятельностью Илья сегодня инвестирует в ряд инновационных проектов, а также консультирует ряд собственников по вопросам трансформации бизнеса и стратегических партнерств. Является социальным инвестором, входит в попечительский совет «Фонда Хабенского», где курирует работу с крупнейшими игроками российского бизнеса, используя современную концепцию «Повседневной благотворительности». Другим направлением его общественной деятельности стали проекты, направленные на спасение православных памятников, – фонды «Общее дело», «Белый Ирис». Илья сотрудничает с рядом других благотворительных фондов и принимает активное участие в экспертных дискуссиях по этой теме на правительственном уровне. Также в рамках идеи сохранения культурного наследия Илья создал онлайн-музей советской игрушки, в ближайшее время при поддержке Третьяковской галереи планируется проведение выставки.


Влияет ли корпоративно–социальная ответственность бизнеса на формирование личной культуры благотворительности у тех людей, которые в этом бизнесе задействованы?
По–моему мнению, влияет, но скорее негативно. Я не сторонник корпоративно–социальной ответственности. Мне кажется, это несколько искусственная форма, особенно в нашей стране. Стандартно такие меры применяются сырьевыми компаниями в тех регионах, где они либо добывают сырье, либо где находится производство. Это обычно вредные производства, и для привлечения рабочей силы обращение к методам корпоративно–социальной ответственности действительно рациональный и иногда даже вынужденный шаг.
Глобально у компаний две ответственности: формировать рынок труда и платить налоги. Принуждение к корпоративно–социальной ответственности – это не то, как мне кажется, что следует делать по отношению к российскому бизнесу. Лучше пусть они инвестируют деньги в производство и тем самым создают еще больше рабочих мест. Или, к примеру, если речь идет о грязных производствах, будет правильным вложение денег в очистительные технологии более высокого качества. Такие примеры есть в мире, поэтому все возможно при разумном распределении денежных средств.

 
Но если корпорация извлекает сверхприбыль с тех территорий, где находится ее производство, разумной кажется идея, что частью прибыли с этой территории надо делиться, разве нет?
Видите ли, когда мы говорим, что прибылью надо делиться, это уже не про желание, это про принуждение. А принуждать кого–либо делать добро для других, даже если вы мотивируете это правильными и справедливыми суждениями, – дело неблагодарное. Благие поступки идут от сердца, изнутри, и внешнее давление здесь возымеет скорее обратный эффект.
А в контексте корпораций и их влияния на территории, где они расположены, скажу следующее: этот вопрос должен решаться системно, на уровне законодательства, при строгом контроле соблюдения этих вопросов. Пусть платят повышенные налоги, и чтобы эти деньги оставались именно в регионе, а не отправлялись в Москву. Только тогда возможны качественные изменения.
А может ли компания выстроить свою благотворительную деятельность так, что это будет воодушевлять работников на приобщение к этой культуре?
Да, потому что наличие любой благотворительной программы в компании очень позитивно влияет на сотрудников. Часто бывает так, что пока компания не начнет заниматься благотворительностью на серьезном уровне, люди даже не задумываются о такой возможности. Например, прежде чем создать программу «Повседневная благотворительность» на базе СКБ–банка, мы провели очень серьезную работу внутри компании, объясняя менеджерам, зачем мы это делаем, показывая собственным примером. Иначе это так и осталось бы индивидуальной инициативой менеджеров высшего звена.

 
Расскажете поподробнее про программу «Повседневная благотворительность»?
Когда я уехал в Екатеринбург возглавлять банк, я уже на тот момент был попечителем в нескольких фондах как частное лицо. И в какой–то момент пришло осознание: если заниматься благотворительностью на уровне руководства компании, можно привлечь гораздо больше денег. Так и зародилась идея «Повседневной благотворительности». Суть программы заключается в том, чтобы включить элементы благотворительности в повседневные банковские продукты. Это могут быть карта с кешбэком, депозиты, накопительный счет, страховка, пакет для малого и среднего предпринимателя и т.д. Так и началось мое многолетнее сотрудничество с фондом Константина Хабенского. Каждый раз, когда человек пользуется своей картой, очень малый процент с кешбэка идет в фонд, и этот пункт уже включен в договор на момент оформления карты. То есть человек на постоянной основе занимается благотворительностью, причем сумма всегда очень небольшая, но на уровне всех клиентов банка это получаются весьма внушительные объемы денежных средств. И эти деньги помогут вывести работу благотворительных фондов на качественно иной уровень.
Но ведь и раньше существовали подобные инициативы, почему они не сработали?
Создание отдельной карты, например, для помощи животным является хорошей идеей, но на практике малоэффективна. Ведь люди в банк не за благотворительностью идут. Поэтому мы и разработали нашу программу на базе самых популярных банковских продуктов, что существенно облегчило задачу обеим сторонам: клиент в комфортном режиме поддерживает благотворительную инициативу, а банковским работникам не надо уговаривать приобрести конкретный продукт.
«Повседневная благотворительность» – это легкий, доступный и технологичный формат оказания посильной помощи тем, кто в этом нуждается. Мы предоставляем людям возможность через свои повседневные практики поддерживать благое дело.
Важно помнить, что причастность к благотворительности меняет сознание человека, он начинает иначе смотреть на мир, относиться к другим добрее, человечнее. И чем больше таких людей, тем лучше психологическая атмосфера в целом, что для нашей страны имеет особо важное значение.

 
А когда вы говорите о выходе работы фондов на следующий уровень, вы что подразумеваете?
Новый уровень – это научные исследования, разработка новых лекарств, формирование научных лабораторий и т.п. Потому что важен системный подход. Да, это сложнее, дороже и эмоционально не так эффективно, потому что результат будет отложенным. Но это того стоит. Потому что, например, в фонде Хабенского организовывались программы по подготовке врачей, потом они ездили по регионам, чтобы поделиться своими знаниями и сформировать врачебное сообщество высшего класса. Нужны профессионалы своего дела, ведь в области онкологии существует проблема постановки диагноза: либо неправильно, либо слишком поздно. И программы, направленные на повышение квалификации врачей, способны существенно снизить эти риски. И это все возможно благодаря системному подходу в благотворительности.

 
Но ведь этот подход требует набора определенных компетенций, которые позволили вам придумать и внедрить программу «Повседневная благотворительность», а располагают ли работники фондов такими навыками?
Конечно, у них иной набор компетенций, но, например, мы в фонде Хабенского после внедрения программы вместе с директором фонда Аленой Мешковой (Алены не стало в декабре прошлого года после продолжительной борьбы с болезнью) встречались с представителями порядка 10 фондов и лично проводили коучинг, чтобы поделиться опытом и рассказать, как перейти на новый уровень взаимодействия с компаниями, как предлагать взаимовыгодные партнерские условия, как делать эти отношения долгосрочными. Также мы встречались и с представителями бизнеса, чтобы рассказать, как перевести взаимодействие с благотворительными организациями на новый уровень через систему «Повседневной благотворительности». И впоследствии несколько банков и других организаций внедрили эту практику. И очень важно подчеркнуть идею о том, что фонды в свои попечительские советы должны приглашать предпринимателей, чтобы использовать потенциал их адаптивного ума, настроенного на инновации и поиски новых решений даже в самых сложных и порой, казалось бы, нерешаемых ситуациях.
Желание фондов получить в свой попечительский совет такого топ–менеджера, как вы, понятно, но чем они могут вас заинтересовать?
Если они готовы эту помощь принять, принимать мои идеи и внедрять то, что я предлагаю, это и будет моей мотивацией. Мне важно видеть развитие благотворительности, потому что я уже давно в этой области, и накопленный опыт помогает мне замечать то, что другие могут не увидеть. И этим я предлагаю воспользоваться. Тема должна откликаться и быть интересной мне лично. И, конечно, репутация фонда и его учредителей, прозрачные рабочие схемы, чтобы быть уверенным в том, что деньги идут туда, куда нужно. Но если меня зовут в совет исключительно ради денег, я не соглашаюсь. Финансы –это вопрос фандрайзинга. Я, безусловно, могу этому способствовать, приводить контакты, финансировать сам, но я не хочу, чтобы меня воспринимали исключительно как донора. Потому что попечитель – это в первую очередь про поддержку в разной форме, необязательно денежной.
Стоит еще отметить, что я помогаю и бизнесу в том числе сформулировать их благотворительную программу, сделать ее системной, эффективной и современной.

 
Имеет ли смысл создание институционального учреждения, направленного на поддержание благотворительности?
Это хорошая инициатива, но, к сожалению, на данный момент она вряд ли возможна. Для того, чтобы воплотить это в жизнь, нужна смена определенных приоритетов, движение в сторону человекоцентричного подхода. Однако отмечу, что сейчас существует Московская школа профессиональной филантропии, где руководящие сотрудники фондов проходят обучение. Там решаются две очень важные задачи: создание профессионального сообщества и интегрирование современных управленческих и операционных практик в повседневную деятельность фондов.
И вообще нужно использовать любую возможность профессионально разговаривать о благотворительности, просвещать людей в этом вопросе. Многие компании, с которыми я сотрудничал, хотят сразу создать фонд. Это совсем необязательно, можно включаться в уже отстроенную систему и делать то, что требуется здесь и сейчас. Например, сотрудничать с региональными фондами, потому что там с финансированием все непросто.

 
Хотелось бы еще обсудить тему корпоративного волонтерства, оно относится к благотворительности?
Да, относится. Например, я проводил специальный тренинг для компании «Альфа–страхование» на предмет неденежной мотивации. Схема такая: сначала выявляются интересы сотрудников, потом предлагаются различные проекты, которые отвечают этим интересам, и путем голосования выбирается форма волонтерства. Это очень хорошее решение, чтобы в том числе смягчить систему корпоративного давления и сделать рабочую атмосферу более комфортной и живой. И это, конечно, способствует созданию более позитивного образа компании. Так бизнес начинает ассоциироваться с чем–то положительным, что несет благо людям. Думаю, что будущее именно за таким подходом, когда предпринимательство и социальная тема будут объединены, чтобы улучшать жизнь общества.

 
А как связаны социальное предпринимательство и благотворительность?
Социальное предпринимательство направлено на ликвидацию бедности, которая является основной проблемой в нашей стране. А если уровень жизни людей поднимется за счет улучшения их благосостояния, соответственно, и запросов на оказание помощи будет меньше.

Как вы прогнозируете развитие благотворительности в нашей стране?
Я думаю, что увеличится количество корпоративной составляющей, и, надеюсь, она будет в равных пропорциях с частными инициативами. Чтобы не было доминирования одного направления, так как это важно и для устойчивости системы, и для вовлечения людей. Сейчас государство стало выдавать больше грантов, и эта тема по моим прогнозам также будет развиваться. И уже сейчас мы видим, что повышается профессионализм персонала в этой сфере, и я бы сказал, что это самый важный тренд, поскольку он точно приведет к повышению эффективности работы фондов. А это то, к чему мы и стремимся.

 
Благотворительность – это же всегда инициатива по зову сердца, верно?
Конечно, по зову сердца. И еще очень важно, чтобы внутри рождался эмоциональный отклик, и данная деятельность приносила человеку радость. Только не надо поддаваться чувству вины, если сейчас не можете – не делайте, дайте своему желанию созреть, чтобы совершать благие дела из чувства радости и сопричастности, а не из чувства долга, словно над вами висит дамоклов меч.
Путь к благотворительности – это как путь к вере, он очень индивидуален, здесь нет единого решения, не стоит здесь говорить, что правильно, а что нет. Как говорится, дорога возникает под шагами идущего. Когда будете готовы – сделайте первый, пускай даже самый маленький шаг, и вы обязательно увидите, куда вам нужно идти.

Email-рассылка